Брест 28 июля 1944 г. Воспоминания бывшего первого секретаря обкома

Брест находился под немецкой оккупацией более трех лет. Каким он был в самый первый день после освобождения от немцев известно из воспоминаний бывшего первого секретаря обкома партии М.Н. Тупицына. Конечно, его свидетельства не являются истиной в последней инстанции, возможно, многое он упустил из вида, либо излишне выпячивал свою значимость. Тем не менее, его свидетельства заслуживают интереса как один из источников по истории нашего города.

на фото сверху - период немецкой оккупации, на фото справа - М.Н Тупицын

Утром 28 июля 1944 года нам стало известно об освобождении Бреста, и мы двинулись в путь в 17 часов. Мы въезжаем на Московскую улицу. До войны это была улица-парк – широкая, зеленая, веселая. По ней проходит шоссе Москва-Варшава. Палисадники с фруктовыми и декоративными деревьями украшали подчас и неказистые домики.

Теперь мы въезжаем на пустынную, неприветливую, обезображенную улицу. Полное безлюдье, запустение, тишина. Груды пепла, обгоревшие доски и бревна. Во многих местах пожар еще продолжается. От едкого дыма першит в горле… Вот здание городского почтамта. Оно смотрит на нас пустыми, опаленными проемами окон. Из них идет густой дым.

Но вот главная магистраль города – проспект 17 Сентября (сейчас ул. Ленина). Здесь та же картина. Многие здания улицы были разрушены еще 22 июня 1941 года. На руинах этих домов вырос бурьян. От здания театра остались только обгоревшие стены, в которых зияют огромные пробоины.

на фото - Здание обкома КП(б)Б, на фото справа - С.И. Сикорский

От сердца немного отлегло, когда мы увидели, что с внешней стороны здания областной больницы и обкома партии и все другие здания этого участка улицы невредимы. Только фасад здания обкома обезображен грязно-зеленой маскировочной краской. Даже плакучие ивы, клены, посаженные нами еще в 1939 году, уцелели. Парадная дверь закрыта. На ней надпись: «Не разминировано». Однако, желание узнать, в каком состоянии находится здание, оказалось сильнее этого предположение. Зашли вовнутрь. Центр здания пробит бомбой. Лестница завалена. По остаткам разбитой мебели, по грудам бинтов, пузырьков, по характерному больничному запаху мы догадались, что у гитлеровцев здесь был госпиталь. В последнее время он, видимо, был так переполнен, что раненые размещались в коридорах и подвалах на соломе. (Подтверждением этого предположения явились лишь заявления свидетелей-горожан).

Район вокзала и тут запустение. У вокзала разбита крыша. На путях – взорванные паровозы, вагоны. Переезд к вокзалу разрушен.

… После обеда побывали в Брестской крепости. Еще до освобождения области по просочившимся от немцев сведениям мы знали о героической защите крепости. Но то, что увидели, заставило содрогнуться наши сердца. Сплошные руины зданий и сооружений, разрушенные стены, взорванные бетонные форты невольно воскресили в памяти пережитые страшные картины первых минут и часов вероломного нападения фашистских варваров на мирный Брест. С болью в душе мы покинули овеянное славой, обагренное кровью и ставшее теперь священным для советских людей место.

В городе стало появляться гражданское население. С приближением фронта жители покинули город или укрылись в подвалах, главным образом на его северных окраинах. А теперь по улицам Бреста целыми семьями двигались люди, возвращаясь к своим очагам, к новой жизни. При виде разрушенных родных жилищ они посылали проклятия оккупантам, плакали женщины и дети.

Нужно было как можно быстрее обеспечить жильем всех, кто оказался без крова, обеспечить занятие больных. Подготовить к занятиям школы. Проявить заботу о детях, оставшихся без родителей. Почти все надо было начинать заново.

На окраине города обнаружено около 20 безнадзорных детей ясельного возраста. Многие из них в тяжелом состоянии. Немедленно едем туда. Дети лежат на полу – беспомощные, истощенные, похожие на трупики. У иных ручки и ножки уже посинели. Безжизненными глазами они смотрели куда-то мимо нас. Где достать для них молоко, сахар? Подошли две женщины, которые и взялись организовать уход за крошками.

Прошло всего несколько дней, как над Брестом взвилось знамя освобождения, а жизнь уже стала налаживаться. Весь город в короткое время превратился в строительную площадку. В рабочих руках не ощущалось недостатка, все от мала до велика были готовы выполнить любые работы. Огромную помощь в организации восстановительных работ оказывали воинские части. Они помогали материалами, рабочей силой и транспортными средствами.

Отметим, что на совести первого секретаря обкома лежит пятно в виде позорного бегства из города в первые минуты войны, а затем и последующие аресты и расстрелы многочисленных советских активистов по спискам, любезно оставленных немцам в здании обкома партии. Более того, еще 19 июня 1941 года на расширенном пленуме обкома партии было замечено, что эвакуация семей высокопоставленных работников создает у населения «нездоровые слухи», и по настоянию Тупицына было принято решение запретить дальнейшую отправку семей на восток. Руководство обкома категорически отказалось проводить какие-либо мероприятия по подготовке города и области к возможной войне.

По поведению М.Н. Тупицына метко отметил в одной из своих публикаций В. Сарычев: «Не знаю, какой кожей надо обладать, чтобы после такого вернуться в 1944-м в освобожденный Брест и как ни в чем не бывало продолжить рулить областью. Поистине, «гвозди бы делать из этих людей, не было б крепче в мире гвоздей».

Однако, к личности самого первого секретаря Брестского обкома КПБ вернемся в другой раз.