Twitter Виртуального Бреста Группа в одноклассниках

Брестскому художнику Льву Алимову присвоено звание «Заслуженный деятель искусств Республики Беларусь»

30  Октября 2015 г.  в 10:35 : Разное: обо всём понемногу

Это и послужило поводом для нашей встречи с мастером, человеком с большим чувством юмора, виртуозом, удивительно внимательным к деталям. Мы договорились встретиться у дома на Набережной, где на шестом этаже расположена мастерская художника. Через минуту-другую я в мастерской, в которой всё пронизано духом творчества. На стене много фотографий, плакатов, работы коллег, сразу складывается впечатление, что передо мной человек, который любит общаться, умеет дружить и не прочь пофилософствовать. 

Брестскому художнику Льву Алимову присвоено звание «Заслуженный деятель искусств Республики Беларусь»

– Совсем недавно Вам присвоили звание «Заслуженный деятель искусств Республики Беларусь». Расскажите об этом событии.
  
– Никаких усилий я не прилагал, чтобы получить это звание. Даже не ожидал, что так получится. Меня и художника из Минска Валерия Слаука утвердили на присвоение званий на коллегии Министерства культуры в апреле, потом – тишина. А недавно звонит мне председатель Союза художников и говорит: «Табе трэба быць у Мінску 8 кастрычніка на цырымоніі ўзнагароджвання ў Палацы Незалежнасці». Я поехал, Президент Республики Беларусь вручил нам почётные награды. Валерий Слаук – мой давний хороший товарищ. Его творчество – национальное достояние нашей страны.
 
– Мне известно, что у Вас много друзей, которыми Вы гордитесь, радуетесь их успехам. В одном из своих интервью Вы сказали, что «важнейшее из искусств – это Сергей Цигаль», Ваш давний товарищ. Расскажите про это искусство. 
 
– Вот мой друг Серёжа, – Лев Борисович показывает фотографии на полке. – Сергей Цигаль – это искусство общения и крепкой дружбы. Находить в московской сутолоке время для меня, для других людей – это редкое, практически утерянное человеческое качество, которым он в полной мере обладает. По старой московской традиции он всегда приходит встречать меня на вокзал, когда я приезжаю из Бреста. Это просто невероятно. Тридцать лет мы дружим. Он очень хороший человек. Мы познакомились с Сергеем Цигалём в Доме творчества художников «Сенеж» под Москвой, где со всего Советского Союза собирались мастера, это была своего рода творческая экспериментальная база. C того времени и общаемся. 
 
– Вы родом из Бреста?
 
Брестскому художнику Льву Алимову присвоено звание «Заслуженный деятель искусств Республики Беларусь»– Мои родители жили в Москве, после Великой Отечественной войны переехали в Брест. Здесь я и родился 26 ноября 1945 года. Мы жили на улице Советской очень скромно: шестеро человек на шестнадцати квадратных метрах. Работал только отец, мама воспитывала четверых детей. В нашем доме не было роскоши, зато было много книг: Библия, Радищев, Чернышевский, Герцен, Пушкин, Гоголь – словом, классическая литература, проверенная временем. Однажды я принёс домой книгу молодого неизвестного автора, отец мне говорит: «Лев Борисович – отец часто называл меня по имени и отчеству: таково московское воспитание, – читай книги, проверенные временем». Тогда я очень любил читать. Сейчас, к сожалению, устают глаза, берегу для рисования. При работе пользуюсь очками и лупой – такова специфика художника-гравёра. 
 
– Вас называют мастером уникальной техники – офорта. 
 
– Она не то чтобы уникальная, она очень трудоёмка. С течением времени труд гравёра становится антикварным. То, чем я занимаюсь, по-нашему называется печатная графика, гравюра на меди и других видах металла. Этой технике более 500 лет, в ней работали Дюрер, Рембрандт, Гойя, множество других великих Мастеров. 
 
– Ваша гравюра-автопортрет «Рождённый в маске» разлетелась по всему свету. Она есть в Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина в России, в Национальном музее Варшавы, в Третьяковской галерее, японском университете искусств Тама, а также в других музеях и частных собраниях. Вы назвали её своей творческой удачей. 
 
– В своё время я сделал её и забыл, это, кстати, моё плохое качество. Мог бы изготовить ещё двадцать портретов других людей, но мне это стало не интересно. Когда говорят, дескать, как художник он не состоялся, я всегда говорю, что не хочу быть состоявшимся художником, потому что это созревший плод, который должен упасть, а я должен зреть либо сгнить – не знаю. Поэтому я делаю всё по-разному, чтобы мне было интересно. 
А удачная она в том смысле, что срослась с теми событиями, которые проходили в то время: какое-то движение произошло внутри меня, я пришёл в мастерскую, быстро сделал эскиз и воплотил его в материале. Через семь лет работа позвала меня, и я добавил новые штрихи и детали. У меня есть множество незаконченных работ, но я уже вряд ли к ним вернусь, потому что я их «прожил». 
 
– Когда Вы почувствовали в себе тягу к рисованию?  
 
– После октябрьских праздников в 1957 году мы с моим другом пошли к памятнику Ленину, который недавно установили, и там увидели двух мальчиков, писавших акварелью. Так ловко у них получалось. Я подошёл и спросил: «Ребята, а где вы учитесь?» Они мне рассказали, и я прямиком направился в Дом пионеров. Педагог Михаил Сергеевич Толмачёв принял меня в кружок рисования, а самым первым моим школьным наставником был легендарный Владимир Лазаревич Стаецкий. С этого времени у меня всё и началось. Рисовал школьные плакаты, на уроках математики не уравнения и задачи решал, а вычерчивал и изображал предметы на бумаге. Сестра отлично рисовала, она была портнихой, а мать хорошо вышивала. Она в Москве работала на швейной фабрике белошвейкой, это тоже своего рода искусство. Когда мне исполнилось 14 лет, я узнал, что в Бресте есть изостудия при областном Доме народного творчества. Прихожу, стою у двери, а у меня спрашивают: «Мальчик, вы к кому?» А я говорю, что хочу записаться в изостудию, на что мне отвечают, что принимают только с пятнадцати лет. Я даже заплакал – вот как хотел стать художником. Через год я снова вернулся туда, принёс свои работы, и меня приняли. Руководил изостудией замечательный художник и педагог Пётр Алексеевич Данелия. Через полгода я даже стал там старостой. Не пропускал занятия, готовился, у меня не было ни свободных вечеров, ни выходных. Если в школе объявляли конкурс на иллюстрацию к произведению, я всегда с удовольствием принимал в нём участие, рисовал стенгазеты. 
 
– Как Вы решили стать графиком? 
 
– Эта работа была понятнее и ближе для меня. Поступил я в 1963 году в Московское художественное училище памяти 1905 года, выдержав огромный конкурс – 35 человек на место. Сначала поступил на театрально-декорационное отделение, где преподавали очень хорошие педагоги: Сергей Яковлевич Лагутин, Татьяна Ильинична Сельвинская, Татьяна Борисовна Серебрякова и другие. Так случилось, что осенью того года на ВДНХ открылась необычная выставка – «Американская графика». Я пошёл туда и увидел там офортный станок, на котором женщина печатала гравюру, я просто обалдел от процесса ручной печати. Потом узнал, как рисуют обложки, каталоги, плакаты, и всё это называлось магическим словом «дизайн». У нас такую специальность именовали художественным конструированием, это слово доходчивее было. Да, годы учёбы были весёлые, интересные, повезло мне в жизни – и с Москвой, и в целом повезло. Кстати, со второго курса училища меня призвали в Советскую армию, два года служил под землёй в ПВО на станции наведения ракет, а на третьем году службы меня откомандировали в солдатский ансамбль песни и пляски Московского округа ПВО. Там-то я и встретил много замечательных ребят, ставших в будущем известными творцами: народного артиста России, дирижёра и художественного руководителя ГАБТа СССР Александра Лазарева, режиссёра, актёра и основателя международного кинофестиваля «Кинотавр» Марка Рудинштейна, замечательного джазового саксофониста Альфреда Лапковского и многих других деятелей искусств. 
 
– А в Москве не хотели остаться? 
 
– Много моих однокурсников остались творить в столице. Я не смог этого сделать. Вернулся в Брест и пошёл работать не в мастерские художественного фонда СХ СССР, как мои однокурсники, а на станцию Брест-Восточный в качестве маляра, потому что здесь было очень тяжело устроиться на работу. Я долго работал на разных предприятиях Бреста, и только в 1987 году меня пригласили в комбинат «Мастацтва» Союза художников Беларуси.
 
– Давайте поговорим о Ваших персональных выставках. Насколько мне известно, у Вас прошло шесть выставок, а потом всё, затишье. Почему? 
 
– Шесть – это и так много. Слишком частые показы вредят и художнику, и зрителю: создаётся впечатление, что художник спешит рисовать и продавать, торопится как можно больше сделать, не понимая, что количеством никого не убедишь, а качество может снизиться. Намечаются две персональные выставки, но я, наверное, от них откажусь. 
 
– Почему? 
 
– Не люблю я персональных экспозиций и боюсь. Я лучше в группе, чтобы быть незаметным. Вот выставка, которая была зимой в 2013 году, мне очень понравилась. Сергей Цигаль, Наталья Пономарёва и ваш покорный слуга провели в музейно-выставочном комплексе Московского академического художественного лицея Российской академии художеств выставку под названием «Искусство офорта». Большие залы, мягкое освещение, доброжелательность устроителей – выставка прошла с большим успехом. У меня был повод показать своё творчество: в сентябре 2012 года меня избрали почётным академиком Российской академии художеств. 
 
– Как находите сюжеты для гравюр?
 
– Из линий, капель дождя, даже из разговоров – словом, из всего, что окружает меня. Не люблю делать работу на заказ. Иногда рисую с внуками. Приехал как-то раз ко мне внук Николай, нацарапал что-то на доске, а я доделал, вот и получился офорт «Каламбур пикчер». Художник протягивает мне замысловатую композицию, сотканную из последовательных линий, которые демонстрируют увлекательный сюжет и «хулиганскую» выходку мастера – он на это имеет право.
 
– Сколько у Вас внуков?  
 
– Три. Иван, Николай и Фёдор, семь месяцев моей внучке Ксении. Посмотрите, какая красавица! – Лев Борисович расплывается в улыбке и протягивает мне телефон с фотографией, с которой дедушке улыбаются его любимые внучата.
 
– Интересно, а о чём мечтает Лев Алимов? 
 
– Зиму пережить, дождаться весны. «Призрачно всё в этом мире бушующем», – цитирует мой собеседник строки известной песни. Я чувствую свой возраст. А что такое возраст? Это отсутствие желаний. Иногда встрепенусь, съезжу в Минск на выставку, в Москву. Встречусь с друзьями и опять как огурчик. Вот так и проходит жизнь художника. 
Источник: Брестский Вестник
Автор: Елена СИНЯВСКАЯ Фото: Александр ВОРОБЕЙ