В этот день, 4 августа, пожалуй, великое множество брестчан могло бы помянуть добрым словом первого директора Брестского электромеханического завода Владимира Александровича Сальникова. Ведь с этим предприятием, которое он возглавлял 19 лет «с первого колышка», связаны судьбы немалой части обитателей нашего города – интеллектуально-промышленной элиты, а ныне предпринимательской и прочей.
А был он, адмирал флагманского БЭМЗа, личностью незаурядной, яркой и масштабной во всех своих проявлениях. В Великую Отечественную молодой радист разведки забрасывался во вражеские тылы, уже на излёте войны попал в плен, оказался в концлагере Маутхаузен, где в этот же период был казнен Дмитрий Карбышев. Затем, после освобождения, долго проходил мытарства проверками.
В 1952 поступил в Ленинградский политехнический институт. Окончив его, работал на заводах Киева и Витебска. И вот в 1963 году был назначен директором Брестского завода электроизмерительных приборов, переименованного затем в Брестский электромеханический завод.
В.Сальников, 1939
Город мастеров
Приведем цитату из очерка о В.Сальникове, чтобы не утомлять читателя долгим рассказом об истории завода:
«Предприятие развивалось стремительно, с ежегодным приростом производства в 30–50 %. В лучшие годы БЭМЗовские объемы составляли от 40 до 46 % промышленного производства города. Завод строил объекты соцкультбыта, много жилья. Была создана собственная школа подготовки специалистов. Исходя из потребностей завода, город стал прирастать техническими кадрами радиоэлектроники, машиностроения, антикоррозийной защиты, производства печатных плат, высокоточными станочниками, инструментальщиками и еще много кем. Изменилась структура населения: Брест стал городом мастеров и технической интеллигенции…
Завод не замыкался лишь на военной сфере, закрытое производство составляло около трети объемов, а с конвейеров общих цехов сходила продукция двойного назначения. За девятнадцать лет под руководством Сальникова завод вырос в один из крупнейших в СССР по своему профилю, выпускал средства вычислительной техники общепромышленного и военного назначения, помимо Вооруженных сил оснащал серьезные хозяйственные объекты, ЦСУ СССР, вычислительные центры ЦК КПСС и союзного Совмина. Ассортимент расширялся за счет товаров народного потребления, был освоен выпуск школьного вычислительного комплекса, магнитолы высшего класса. Эти изделия БЭМЗа получали награды международных выставок».
К этому стоит добавить, что в тот же период Сальникову было поручено вытащить из провала Гродненский завод автомагнитол – и он это успешно сделал. Благодаря ему же в Давид-Городке на Столинщине был создан машиностроительный завод – филиал БЭМЗа, решивший в ту пору вопрос занятости населения в этой полесской глубинке.
Знал каждого в лицо
Инженер, технарь, промышленный руководитель, Владимир Сальников был замечательно прозорлив на людей, которых подбирал в команду БЭМЗа. Не только он сам стал легендою предприятия, но и главные инженеры завода Михаил Екельчик, Роберт Мечташвили, да и многие другие управленцы, конструкторы, итээровцы БЭМЗа. Жизнь завода освещала славная многотиражка «Прогресс», талантливо заявляли о себе художественные коллективы промышленного гиганта, кипела-бурлила молодежная жизнь в сфере туризма и спорта. Между прочим, сам директор БЭМЗа был человеком разносторонне творческим – состоял с Союзе журналистов СССР (еще с Витебска), играл на фортепиано, писал стихи в свою тетрадочку, не претендуя на лавры, лепил скульптуры, хорошо пел. Вероятно, эту сторону его натуры впитал сын Андрей, ставший в свое время оперным солистом Большого театра в Москве.
В 1982 году Владимиру Александровичу была присуждена Государственная премия СССР, но в Москву он уже не смог поехать для ее торжественного получения – свалила болезнь. Награду ему вручили в стенах родного завода – под благодарные аплодисменты людей, с которыми он рука об руку шел по этой жизни – в трудах, заботах, радостях достижений. А он всех их знал в лицо и по имени, ведь еженедельно обходил все цеха, приветствуя работников, вникая в их проблемы, обнаруживая недоделки.
Дневник рассказывает
В его домашнем архиве остались дневниковые записи, говорящие об авторе лучше всяких сторонних слов. В них – Владимир Александрович Сальников с живой интонацией голоса, с беспокойным характером, абсолютно «без бронзы». Приведем некоторые выдержки, наиболее характерные.
«Жизнь моя – это работа, потому что ей отдано и отдается лучшее время, лучшие годы, лучшие чувства, лучшие силы здоровья и ума. Потому что живу я для того, чтобы работать. И как бы ни хотел делать наоборот, это у меня не получается.
А хочу ли я жить наоборот и хотел ли этого? Хотел, но не часто. Да и работа заставила меня думать так. Но совсем другое то, что мешало работе. Нет, не трудности решения производственных задач, не сложность их. Другое: несправедливость, многообразие посторонних придирок и мелочность людей, не имеющих к производству прямого отношения, а делающих вид чуть ли не главных двигателей его. Бесправие и бессилие там, где тебе твердят о твоих силе и праве, о коллективном руководстве и персональной ответственности, при которых нельзя сделать то, что тебе предписывают делать другие. Вот что вызывает досаду, а порой и отчаяние.
Думаю о своей работе, о себе, о своих друзьях, товарищах, о своих сотрудниках… Какие мы все разные. В целом будто бы по характеру и поведению не сложные, а в самом деле каждый по своему интересен, необыкновенен и требует отдельного понимания. Как бы было замечательно, если бы всё разделялось лишь на хорошее и плохое. Со всем этим надо мириться и выбирать полезное для работы. Кроме подлости. По-моему, подлость выходит за пределы плохого, подлость – это подлость. И человека, обладающего подлостью, по-моему, надо ставить вне закона. Об этом надо говорить, но, как все, мы стараемся обходить острые углы. С подлостью, мне кажется, можно было бы бороться очень радикально: просто ампутацией. У нас, в нашей гуманнейшей системе отношений, это нереально. Один подлец, а два, три, десять честных славных человек с ним ничего сделать не могут. Таков закон? Нет системы отношений…
Когда я иду заводскими корпусами, они не совсем такие величественные, как, например, в кино «Жаркий месяц июль», но мне очень приятно от того, что я вижу эти потолки и стены, эти станки, что вдыхаю воздух, полный своих ароматов. Сначала кажется – грубых, но вдохнешь поглубже, и ощущается что-то очень нежное. Может, с запахами приходят старые-старые воспоминания. Эти ощущения очень кратки и, наверное, просто подсознательны. Понятно, что я слышу то тихое гудение станков, то позвякиванье, то треск сварки.
Совсем недавно здесь не было ничего, кроме пустыря с его канавами, полными репейника и пожелтевшей высохшей травы, а зимой грязи и глины. Десять лет назад. А теперь завод, и довольно крупный по числу работающих и по важности тоже: электронно-вычислительные машины делаем! Много людей, много страстей. Интересно ли это кому-нибудь, кроме меня, кроме нас – не знаю. Дневники мои сбивчивые и неглубокие, да и не всегда последовательные. А хочется пройтись с начала до сегодня. Хотя «сегодня» убегает и выдвигает то одно, то другое…
БЭМЗ
Кончаем девятую пятилетку. Заключительный год. Мы слышим, читаем в газетах об этом, и сам я, где бы ни был – в цехе, на собрании, никогда не забываю об этом сказать. Напряжение растет, растет внутреннее волнение в преддверии чего-то неотвратимого. Будто мотор твоей машины заглох на переезде, и ты знаешь, что каждую минуту должен появиться поезд.
Мы выполнили план пятилетки еще в октябре, следовательно, и год выполнили, но это по годам. План был составлен тогда, в начале пятилетки, и, как говорится, взят за основу. Потом каждый год корректировался, в основном, в сторону увеличения.
Итак, заключительный год пятилетки подходит к концу. Предстоит закончить план по производству и по строительству. «Что ты волнуешься? -- могут мне сказать, -- ты же своими руками детали не делаешь, не собираешь узлы и не производишь монтаж. Ты – директор. Сиди и управляй. Поставь свой стол так, чтобы лицо человека, который входит в кабинет, было тебе видно, а твое нет. Чтобы до твоего стола от двери было не менее десяти шагов, тогда ты сумеешь заблаговременно сориентироваться, как себя вести. А входящий проникнется соответствующим трепетом». Примерно так учит литература по управлению. И это, наверно, так. Наверно, все директора так и делают. Все, кроме меня…
Чем моя голова забита в конце пятилетки, в конце завершающего года? Конечно, больше всего выполнением планов производства. Их много: по валу, по реализации, по номенклатуре. Все они связаны друг с другом. А план строительства, кажется, должен больше касаться строителей. Вижу, что строительство плановое не выполняется. Уже жаловался всюду. Сейчас на стройке у нас работают около двухсот человек, снятых с производства. Декабрь на исходе, а конца работам нет.
БЭМЗ
Недавно вызывал секретарь горкома и строителей, и заказчиков. Секретарь горкома, молодой человек с темными вдохновенными глазами, очень мягко и спокойно говорил, точно вкладывая каждому слова: «Строительство объектов должно быть закончено и объекты должны быть сданы. Для этого нет никаких препятствий, не правда ли?». Секретарь говорил убежденно и со знанием дела. Строители смотрели ему в глаза с бесконечной преданностью. Казалось, скажи одно нужное слово – и они побегут на стройку, схватят механизмы, лопаты. Заказчики тоже ловили каждое слово своего секретаря. Управляющий стройтрестом, тоже молодой человек, очень серьезный, исполнительный, стал докладывать, обращаясь к широким сводчатым окнам кабинета, временами бросая искренний и честный взгляд глубоко посаженных глаз на секретаря и членов бюро. В общем, все складывалось трудно, но не безнадежно. Потом поругали заказчиков (нас). В заключение управляющий строительством треста заверил бюро горкома, что они, строители, выполнят задание и оправдают доверие, если им дадут людей, материалы и нужные механизмы. На том и разошлись. А я думаю, кого и где еще снять в помощь строителям, чтобы довести стройку до такого состояния, чтобы можно было подписать акт о вводе объекта. Теперь еще вызывают в горком со справкой о том, как мы будем выполнять будущий год. Да, есть о чем подумать…»
И в завершение – четыре строки из стихов В.А.Сальникова:
Жизнь, жизнь – жестокая штука.
Жизнь, как пуля, бьет наповал.
Бесконечна ее наука,
Беспощаден ее удар…
Да, беспощадны порою были удары жизни для адмирала БЭМЗа. А последний из них нанесла в 1982 году смертельная болезнь, вырвав его из авангардного отряда промышленных командиров. Но вот уж сколько лет прошло, а помнят его по-доброму люди. Помнит город Брест, одна из улиц которого носит имя Сальникова. И будет помнить.
Редакция «БК» благодарит Николая Петровича Артюха, ветерана БЭМЗа, за предоставленные тексты, фотографии и содействие в подготовке материала.
Источник информации: Автор: Николай АЛЕКСАНДРОВ, Брестский Курьер
В этот день, 4 августа, пожалуй, великое множество брестчан могло бы помянуть добрым словом первого директора Брестского электромеханического завода Владимира Александровича Сальникова. Ведь с этим предприятием, которое он возглавлял 19 лет «с первого колышка», связаны судьбы немалой части обитателей нашего города – интеллектуально-промышленной элиты, а ныне предпринимательской и прочей. 