Twitter Виртуального Бреста Группа в одноклассниках

Алиса из зазеркалья стала несчастьем в судьбе Дмитрия Карбышева

26  Апреля 2010 г.  в 17:16 : История города Бреста

Алиса из зазеркалья стала несчастьем в судьбе Дмитрия КарбышеваАвтор: Николай АЛЕКСАНДРОВ

На Тришинском кладбище в Бресте в западной его части возле ограды приметен хорошо сохранившийся надгробный памятник с внушительным крестом из черного лабрадорита. Бетонный постамент по периметру окружен массивными цепями. Надпись на памятнике лаконична: "Алиса Карловна Карбышева". Дата рождения не обозначена, есть лишь год кончины -- 1913. Но за этим кратким обозначением скрыта драматическая судьба первой супруги прославленного генерала, в ту пору капитана Д.М.Карбышева...

Странно, что в советской официальной историографии за все десятки лет не было обнародовано никаких сведений о ней. Даже такой основательный биограф, как Е.Г.Решин, ни словом, ни намеком не упомянул об Алисе в своей книге "Генерал Карбышев", изобилующей массою любопытных деталей, свидетельств и документов. Не сомневаюсь, что ему-то уж была известна история его первого семейного альянса, но, видимо, не вписывался этот мелодраматический образ в официозную иконопись, кладбищенский крест в Тришине бросал тень на монумент в Маутхаузене, посему историки и жизнеописатели прибегли к фигуре умолчания. На мой взгляд, совершенно напрасно. Карбышев един в своей судьбе, целен характером -- и с царскими погонами, и с советскими знаками отличий. А история его взаимоотношений с Алисою являет собою образец высочайшей порядочности, что неразрывно связано и со всей его последующей жизнью, увенчанной жертвенным финалом.

Права библейская мудрость: всё тайное рано или поздно становится явным. Низкий поклон покойному ныне Владимиру Максимовичу Догадину, записавшему в пятидесятые годы прошлого века свои воспоминания о сослуживце и друге младых лет -- "Вместе с Д.М.Карбышевым", в которых замечательно точно и человечно поведано о пребывании семьи Карбышевых в Брест-Литовске вплоть до ужасной развязки. Правда, довольно-таки долго эти записки доступны были лишь ограниченному кругу исследователей, а в виде публикации вышли только более полувека спустя ("Отечественные архивы" N 2, 2002 г.).
 

Алиса из зазеркалья стала несчастьем в судьбе Дмитрия Карбышева

В.М. Догадин

НАСТОЯЩИЙ ПОРУЧИК

Итак, для начала нашего погружения в тему отмотаем назад ровно сто лет плюс один год, когда, по воспоминаниям В.М.Догадина, "в августе 1908 г. в Петербург съехались со всех концов России сто офицеров разных родов оружия с целью держать вступительный экзамен в Военно-инженерную академию..." Далее описывается яркий эпизод первой встречи: "Так как держать экзамен полагалось в так называемой "обыкновенной" форме (мундир с погонами и красным кушаком при орденах), то на груди многих офицеров сияли орденские отличия. Особенно много этих отличий, привлекших к себе общее внимание, было у одного офицера, прибывшего с Дальнего Востока, у которого ордена были не только на груди, где носились ордена 3-й и 4-й степени, но и на шее у воротника блистал орден Станислава 2-й степени с мечами. Больше ни у кого из приехавших офицеров такого ордена не было. Грудь этого офицера украшали ордена Владимира, Анны, Станислава, все с мечами и бантами, левее орденов располагались три медали, из которых одна за японскую войну, а другая - за поход в Kитай..."

А вот беглый, но весьма ёмкий портрет, схваченный влюбленной памятью: "Ростом он был ниже всех других офицеров. Волосы имел черные, короткие, зачесанные кверху, и носил маленькие усы, закрученные на концах. Его продолговатое лицо носило следы оспы. По своему сложению он был худощав, строен и по-строевому подтянут. Говорил тихо, не повышая голоса, быстрым говорком, отрывистыми фразами, уснащая их афоризмами и острыми словечками. В произношении слов замечалось смягчение звука "р" в сторону "л". Этот привлекший наше внимание офицер был Дмитрий Михайлович Kарбышев, поручик Владивостокского крепостного саперного батальона. Ему тогда было почти 28 лет..."

Милейший Догадин еще не знал, что за плечами добротно скроенного поручика -- тяжелые бои под Ляояном и Мукденом, изнурительные переходы, немилости от штабных крыс, кровь и пепел. Был он старше других прибывших не только по возрасту, но и по воинскому опыту. А с Владимиром Максимовичем его сблизили общие казачьи корни.

После весенних экзаменов офицеры академии были направлены на практические занятия по геодезии в чухонские места севернее Петербурга. Расквартировали их в деревне Юкки. "В одной из дач этой деревни, -- пишет Догадин, -- поселились следующие офицеры: Kарбышев с женой - в одной комнате, Борейко с женой - в другой, я с женой - в третьей, Kоловертнов с Максимовым - в четвертой, и, наконец, пятая комната была общей и служила нам столовой."

Стоп, это первое упоминание о супруге Дмитрия Михайловича, которая была старше его на шесть лет, то есть пребывала на тот момент во вполне бальзаковском возрасте тридцати четырех годков. Как позже разузнает поручик Догадин, семейный союз этой пары начался еще во Владивостоке, где Карбышев отбил Алису Карловну у офицера-сослуживца. До дуэли дело вроде бы не дошло, но и без нервного напряжения, видимо, не обошлось. Может быть, измотанному русско-японской кампанией поручику просто захотелось обычного домашнего тепла, который способна была обеспечить эта привлекательная дама немецких кровей? Впрочем, я склонен больше думать, что инициатором похода под венец была сама Алиса. Молодой Дмитрий Карбышев был чертовски хорош, умен и благороден. Не вертопрах, а вылитый Печорин.

Вернемся к запискам Догадина, живописующим семейный быт наших поручиков: "В то время как мы, офицеры, работали с утра до темноты в поле, наши жены проводили время в тесном единении дома. Этому содействовала исключительно дождливая погода, лишающая возможности выйти погулять на воздухе. В этом общении женщин руководящую роль заняла жена Kарбышева - Алиса Kарловна... На мою молодую жену Алиса Kарловна производила особенно сильное впечатление своим знанием ресторанных развлечений. Рассказы об этом были настолько подробны и выразительны, что моя жена высказала мне предположение, не выступала ли Алиса Kарловна на эстраде?.."

Исходя из этого пассажа, у читателя может возникнуть мысль, что сия особа была чуть ли не вертихвосткой, прожигательницей жизни и дамою легкомысленной. Нет, Алиса придерживалась, мне представляется, иных правил. Хотя не исключаю, что в ранней молодости она не избежала искушений. Давайте по ходу нашего рассказа будем учитывать и саму атмосферу начала ХХ века -- круг чтения, веяния декаданса, страсти немого черно-белого синема, модные суициды...

Итогом этого периода было окончание учебы в академии и распределение Карбышева, Догадина и еще трех их сослуживцев в Брест-Литовск -- на реконструкцию крепости. Перед этим офицеры-выпускники 22 мая 1911 года были высочайше представлены государю в Зимнем дворце, получив от него напутствие на прохождение дальнейшей службы во славу и преуспеяние Отечества.

СЕМЕЙНЫЕ ДНИ В БРЕСТ-ЛИТОВСКЕ

Начало лета, июнь, еще поют соловьи над Мухавцем, подвенечно полыхают каштаны и акации. На булыжинах улиц и черепицах крыш пляшет солнце. Послушаем Догадина о той поре:

"Для нас, вновь приехавших прямо из академии, места в крепости не оказалось, и мы наняли себе квартиры в самом городе, расположенном от крепости в двух километрах.

Алексеев, Десницкий и я поселились в только что построенном двухэтажном доме, расположенном на юго-западном углу города, на Шоссейной улице (ныне пр.Машерова -- Н.А.), против сада Шаповалова, где находился цирк и происходили гуляния с музыкой. В цирке же выступали и гастролирующие труппы из Москвы и Петербурга при проезде их в Варшаву или обратно. Против нашего дома находились два лучших ресторана - Прокопюка и Гржиба. Далее, также по Шоссейной улице, действовали два кинематографа. Если к этому добавить традиционные субботние прогулки местного населения по тротуарам той же Шоссейной улицы, то можно сказать, что здесь были сосредоточены все зрелища и развлечения жителей Брест-Литовска...

Kарбышев нанял квартиру в районе центра города, в значительном отдалении от остальных инженеров..."

По сведениям местных краеведов, жил он с супругою там, где сейчас размещаются корпуса БрГУ им.А.С.Пушкина.

Брестский период описан Догадиным очень пристально и памятливо, с занятными подробностями быта и развлечений офицерских семейств:

"Почти все свободные вечера мы собирались друг у друга, пили чай (обычно без вина), слушали новые пластинки граммофона, иногда играли в простейшую карточную игру "рамс", кончавшуюся проигрышем или выигрышем не более одного рубля, или всей компанией ходили смотреть новую картину в кинематограф. А так как в городе было всего два кинематографа, да в крепости еще один, то при обычной смене картин через три дня при желании можно было смотреть каждый день новую картину...

Однако Kарбышева с его супругой нам не приходилось видеть в своем тесном кружке. Но для этого, по-видимому, была особая причина, а не только отдаленность квартирования..."

Вот тут и вкрадывается в наше повествование вопросительно-тревожная нота, как предвестие грядущей катастрофы. Только ли домоседство Алисы было причиною ограниченного общения семьи Карбышевых с другими домами? Да, она умело свивала свое брестское гнездо:

"Я не помню, -- отмечает Догадин, -- сколько раз за все три года совместной службы в Брест-Литовске с Kарбышевым я был у него, а он у меня на квартирах, но этих случаев было мало, и всякий раз по специальному приглашению или с официальным визитом, хотя, как известно, мы были близко знакомы еще в академии. Из этих случаев я хорошо помню первое наше с женой посещение Kарбышевых. Они занимали квартиру из нескольких комнат, которые были все хорошо и полностью меблированы, что произвело на нас с женой особое впечатление, потому что наша квартира из шести комнат была в это время достаточно пустовата. Тут на наши вопросы дали нам простое объяснение такому превращению. Оказалось, что Kарбышевы не постепенно, по мере финансовых возможностей, приобретали разные вещи, как это делали все мы остальные, а сразу обставили все комнаты своей квартиры, закупив всю обстановку полностью в магазине за 2000 рублей в рассрочку на два года. Ни у кого из нас не хватило бы духу сделать долг на такую большую, с нашей точки зрения, сумму. Хотя тут особенного риска и не было, так как вся мебель во время пользования ею оставалась налицо, и в крайнем случае ее пришлось бы возвратить хозяину магазина с оплатой стоимости проката..."

А вот еще из подмеченного автором: "Существовало мнение, что немки являются прекрасными мастерицами вкусно готовить. Если это так, то Алиса Kарловна Kарбышева служила ярким подтверждением этого мнения. Нас было с хозяевами всего четверо. Однако приготовленный к обеду стол был не только красиво сервирован, но и поданные блюда отличались своею изысканностью и оригинальностью. Особенно сильное впечатление произвело на нас разнообразие закусок, поданных к различным водкам перед обедом. Хозяева были радушны и приветливы, Дмитрий Михайлович, по обыкновению, говорлив, шутлив и остроумен..."

Как видим, характер у главы этого семейства был достаточно открытым для общения. Но даже и другие офицеры, помимо его млашего товарища, стали примечать, что в Брест-Литовске Kарбышевы предпочитали "жить особняком и оторванно от остального общества инженеров крепости". Их не соблазняли ни вечеринки офицерских семейств, ни обязательные большие приемы по случаю Рождества и других праздников. "Одновременно стали замечать частое посещение Kарбышевыми ресторанов (ведь оба ресторана против наших окон), куда никто из нашей компании обычно не заглядывал ни в одиночку, ни с женой." Максимыч, видимо, не допёр, что Алиса потому и наведывалась с мужем в эти заведения, что туда не заглядывали другие офицерши.

Вот тут приходит момент истины, объясняющий многое в невольном затворничестве этой пары. Догадин как бы ненароком обранивает, что "Kарбышев всегда нравился женщинам, хотя его и нельзя было назвать красавцем." В других воспоминаниях я нашел фрагмент письма поручика Опацкого, также служившего в крепости в Брест-Литовске, адресованного сестре Лидии (кстати, будущей второй жене Дмитрия Михайловича -- вот странные пересечения!), где с юмором говорилось следующее: "У нас два капитана; один бегает за всеми женщинами, за другим, напротив, все женщины бегают". Капитанами в крепости были Догадин и Карбышев. Не о них ли речь?..

Но дальше, дальше -- в живое начало века вместе с нашим Максимычем:

"Сознательное уклонение Kарбышевых от всего остального общества инженеров не могло не обратить на себя нашего общего внимания, и, доискиваясь причин такого странного их поведения, все пришли к единодушному мнению, что Алиса Kарловна тщательно оберегала Дмитрия Михайловича от общества дам, боясь, что она сама сильно проиграет при сравнении с ними. И, действительно, почти все жены наших военных инженеров были по своей внешности как на подбор, одна интереснее другой. И хотя справедливость требует отметить, что моя жена Мария Васильевна среди этих красивых женщин занимала одно из первых мест (об этом свидетельствуют ее многочисленные фотографии), однако для нее Алиса Kарловна делала исключение, так как знала мою жену еще по совместной нашей жизни в Юкках (когда учились в академии) и была уверена в ее добродетели. Впрочем, надо сказать, что из всех членов нашего инженерного общества абсолютно никого нельзя было упрекнуть в предосудительности или легкомыслии; почти каждый из нас симпатизировал кому-либо, в компании которого охотнее проводил время в обществе, и обычно хозяева дома стремились разместить гостей за столом записками на приборах по соответствующим парам. Однако ни один супруг не мог сделать за это какого-либо упрека другому. Только молодожены Белинские Иван Осипович и Александра Андреевна очень обижались, если их сажали за стол порознь... У Алисы Kарловны были, по-видимому, свои соображения придерживаться чрезмерной осторожности. Она была разведенной женой владивостокского офицера, который, между прочим, однажды приезжал в Брест-Литовск на несколько дней, и мне даже пришлось их мельком издали видеть проезжающими втроем на извозчике..." Во как!

Похоже, что душа-Догадин недолюбливал Алису, потому и живописует ее нелестными красками: "Она была старше всех наших инженерных жен Брест-Литовска. Не будучи никогда красавицей, она в это время в возрасте под сорок лет имела сильно поблекшую внешность и потому не могла идти с ними ни в какое сравнение ни по красоте, ни по своему развитию и манерам. Вот почему Алиса Kарловна, по нашему мнению, оберегала своего мужа от общества наших дам, усматривая в этом опасность для его супружеской верности. Ведь на себе она уже когда-то испытала силу его чар, забыв для него своего первого мужа.

А чтобы отвлечься от однообразия и скуки домашней жизни, она усиленно посещала с ним рестораны, где играла музыка, а на эстраде выступали шансонетки (или, по-русски, певички). Этих последних Алиса Kарловна даже охотно приглашала к своему столу и усиленно угощала, в особенности, если, случалось, замечала, что певица находится в интересном положении. Об этом она говорила нам сама. В таком обществе Kарбышева, по-видимому, не видела конкуренции для себя".

Казалось бы, что нашел в такой особе Дмитрий Михайлович? Но Догадин вслед за этим добавляет -- пожалуй, с некоторой даже озадаченностью:

"Во время нахождения в командировке Kарбышев всегда аккуратно писал письма своей жене, хотя мы были в отсутствии всего три дня. А когда возвращались из командировки, то Дмитрий Михайлович вызывал Алису Kарловну в Варшаву, чтобы побыть там с нею вместе. Это показывает, каким внимательным супругом он был по отношению к ней..."

Э, братцы (и сестрицы), мы чуть было не упустили одну весьма значительную деталь, пробегом упомянутую Догадиным (а может, с намеком?) относительно повышенного внимания Алисы к шансонеткам, пребывающим "в интересном положении", то бишь беременным. Сама-то она не произвела с Дмитрием Михайловичем потомства. Похоже, что это ее изрядно мучило. Должно быть, и для Карбышева это было душевною занозой. Его биограф Е.Г.Решин приводит воспоминания одной из брест-литовских дам того периода -- жены офицера С.П.Лешкова, Нины Иосифовны:

"Дмитрий Михайлович, тогда инженер-капитан, по счастливому стечению обстоятельств оказался нашим добрым соседом. Мы жили в одном доме. Наши квартиры находились бок о бок. Естественно, часто встречались, вместе проводили вечера. Дмитрий Михайлович тогда еще не имел семьи (?! -- Н.А.) и в свободное время забегал к нам, чтобы немного поиграть с моей дочуркой Танечкой. Он очень любил детей, и дети любили его..."

То есть как это -- "не имел семьи"? Тут или биограф подчистил воспоминания, или Алиса не навещала соседей и выпала из памяти воспоминательницы.

Кстати, у Карбышева во втором, значительно более счастливом браке (без "достоевщинки"), было трое ребятишек -- Елена, Таня и Алешка.

РОКОВЫЕ ВЫСТРЕЛЫ

Подходим к драматической развязке этой семейной истории. Догадин вспоминал о ней, как видно, с тяжелым сердцем: "Наступила весна 1914 г., такая же прекрасная, как и все весны..." Странно, что обозначенная им дата расходится с цифрою на тришинском памятнике: 1913. Память подвела спустя без малого полвека? Возможно, возможно... В другом месте воспоминаний читаем: "За все время жизни в Брест-Литовске я помню один-единственный раз Карбышева в большом обществе на именинах жены полковника Короткевича 24 декабря 1913 г., но без Алисы Карловны, причем он был очень оживлен и привлекал к себе внимание всех присутствующих..." Тоже издержки памяти относительно года? Или очередная загадка, требующая своего разрешения?

Вот как описывает Догадин тот громом среди весны грянувший день:

"Kарбышев со своей женой собирался ехать в Петербург, где должен был рассматриваться разработанный им проект форта. K шести часам вечера одного из теплых по-весеннему дней полковник Kороткевич пригласил всех офицеров на собрание с целью решить, каким образом будем чествовать одного из наших сотоварищей, покидающего нашу крепость для службы в другом месте. K назначенному времени собрались все. Приехал из города на велосипеде и Дмитрий Михайлович. Собрание прошло быстро. Закрытым голосованием было решено внести каждому "с рыла" (как выразился с обычной шуткой Kороткевич) по 10 рублей на товарищеский ужин в ресторане и еще по 10 рублей на подарок. Так как всех офицеров налицо было 25 человек, то на 250 рублей собирались подарить уезжавшему хорошие золотые часы (за 100 рублей) с такой же цепочкой (за 150 рублей). После собрания все разъехались по домам.

Едва Kарбышев вернулся к себе на квартиру и стал мыть руки, как к нему подошла его супруга, и между ними произошел разговор следующего содержания: "Ты где был?" -- спросила Алиса Kарловна. "На собрании офицеров", - ответил он. "А почему же ты не говоришь, кого ты встретил по дороге?" (Алисе Kарловне, видимо, уже успели доложить, что Kарбышеву попалась навстречу жена одного пехотного офицера, с которой Kарбышевы были знакомы по офицерскому собранию полка, стоявшего в Брест-Литовске близ вокзала в Граевской слободке.) -- "Дай мне сначала вымыть руки". -- "Нет, ты хотел эту встречу скрыть от меня". -- "Ну, если ты будешь так разговаривать, то я не возьму тебя с собой в Петербург". -- "Ах, ты так!" -- воскликнула Алиса Kарловна, бросилась в спальную, накинула на дверь крючок и, схватив маленький револьвер "Браунинг", начала стрелять в себя. Пока Kарбышев взламывал дверь, она успела выпустить пять пуль, из которых одна попала в левую руку, а другая по направлению сверху -- в живот. Последняя пуля оказалось смертельной, и на второй или третий день Алиса Kарловна скончалась, умоляя врачей перед смертью спасти ее, так как она хочет жить...

Потеря жены сильно потрясла Дмитрия Михайловича. Я и сейчас ясно представляю его, как он, облокотившись левой рукой на край гроба и склонившись на нее головой, стоял в застывшей позе, не спуская глаз с лица покойной. У меня не хватило духа прервать его мысли банальными фразами утешения, и я тихо вышел. После похорон жены Дмитрий Михайлович еще больше замкнулся в себе, нигде не показывался, а попытки некоторых женщин отвлечь его не увенчались успехом. Вскоре, как и намечалось, он уехал в Петербург на защиту и утверждение своего проекта форта..."

Затем была Первая Мировая, революция, события накатывались шумными валами...

А меня не оставляет вопрос: почему на надгробном памятнике не обозначена дата рождения Алисы? Может быть, в своих предсмертных мучениях она сама попросила об этом своего мужа, стремясь и за гробом не быть старше его? Женская душа -- потемки.

И почему-то мне думается, что Дмитрий Михайлович в последние миги жизни, завершившейся на ледяном плаце германского Маутхаузена, извлек из потенного уголочка памяти образ своей несчастной немецкой лорелеи, замкнув времена...

Алиса из зазеркалья стала несчастьем в судьбе Дмитрия Карбышева
 

Источник информации: Брестский Курьер