Twitter Виртуального Бреста Группа в одноклассниках

Каждый десятый амнистированный вновь попадает на скамью подсудимых

13  Июня 2015 г.  в 17:04 : Виртуальная экскурсия

Для тех, кто возвращается из мест не столь отдаленных, амнистия — праздник. Для милиции — груз новых забот. И дело тут не в возможном всплеске преступности. Чтобы потом «не ловить», основная задача органов — вернуть людей, прошедших через «шлюз» (на криминальном сленге — обрешеченный проход от КПП в колонию. — А.М.), к нормальной жизни. Дать жилье и работу. Вот только многие бывшие заключенные, зная вкус легких денег, сами не стремятся идти на стройку или разгружать вагоны. На предприятиях, надо сказать, их тоже с распростертыми объятиями не ждут.

Каждый десятый амнистированный вновь попадает на скамью подсудимых

В Брестской области, например, в прошлом году по амнистии из исправительных учреждений освободились более 300 человек. В нынешнем, по словам заместителя начальника отдела надзорно–исполнительной деятельности областного УВД Сергея Гаврусика, будет примерно столько же. При этом приблизительно каждый десятый в итоге снова оказывается за решеткой. Еще значительная часть пребывает в «пограничном» состоянии. Начальник уголовно–исполнительной инспекции Московского РОВД Бреста Александр Тарасевич приводит свои цифры:

— Только у нас на учете 1.230 ранее судимых. Из них примерно 800 тех, кто может повторно совершить преступление. По принципу украл — выпил — в тюрьму. На остальных можно как–то повлиять...

В первую очередь, чтобы в голову не лезли дурные мысли, — занять делом. Но как быть с теми, кто просто вынужден бить баклуши? Например, Надежда К. Наш первый адрес, куда мы наведались с Александром Тарасевичем. Дама с характером. Отсидела 4 года за причинение мужу тяжких телесных повреждений. В заключении, впрочем, вела себя примерно и вышла по условно–досрочному освобождению, на свободе тоже больше не бедокурит. Дома в малосемейке, доставшейся ей еще в первые постсоветские годы, навела порядок, сейчас делает ремонт. Пытается создать уют. Вот только живет на помощь детей. Говорит, работы нет:

— Нигде не берут. Думала устроиться дворником, так в центре занятости на место 20 человек. Ходила в скорую помощь с направлением от того же центра, но люди там не нужны. Объясняют, что вакансии заняты — продлили контракты 80 украинцам...

Александр Тарасевич комментирует: предприятия действительно правдами–неправдами стараются бывших заключенных не брать. Вот еще один пример. Заходим в квартиру Андрея М. У него та же статья — тяжкие телесные, тот же срок — 4 года и та же проблема:

— Ничем сейчас не занимаюсь. Читаю книги, смотрю телевизор, рисую. Я как освободился, работал по договору грузчиком на межрайбазе. Два месяца... Потом — сокращения. Оставили тех, кто работал по контракту, а я был по временному договору...

Каждый десятый амнистированный вновь попадает на скамью подсудимых

Александр Тарасевич рекомендует ему зайти на следующей неделе и закрывает за собой дверь. Еще один безработный — из тех, у кого за плечами школа колонии. Его бы определить на какой–нибудь завод. Но даже если директор предприятия не будет возражать, не факт, что для бывшего заключенного со средним образованием найдется место. Сергей Гаврусик объясняет механизм:

— Информация об осужденном поступает к нам предварительно перед его освобождением из исправительного учреждения, которое сообщает его данные в ОВД и территориальные подразделения по труду, занятости и соцзащите: какое у него образование и специальность. Приоритет трудоустройства у отбывшего наказание — на те предприятия, где есть броня. Сейчас у нас есть около 1.300 мест по брони, куда можно устроить этих людей. Но беда в том, что многие из них не имеют специальности и могут работать только там, где не требуется квалификация.

Бывает так, что милиционеры и вовсе не могут найти вакансии для тех, кто не пошел дальше школы. Статистики по области нет, но на конкретных примерах можно делать выводы. К примеру, в Жабинке еще весной из 30 вакансий только четыре не требовали специального образования.

Каждый десятый амнистированный вновь попадает на скамью подсудимых

Впрочем, даже те, кто имеет хотя бы водительские права или, скажем, корочки об окончании ПТУ, тоже сразу на работу могут не попасть. Ведь так называемая броня не означает, что место у станка или кабина авто будут ждать своего работника, вернувшегося из «зоны». Это просто своего рода договор предприятия с органами внутренних дел и соцзащитой о том, что при наличии вакансий он возьмет вчерашнего заключенного на работу. А рабочих мест, как известно, может и не быть. Милиции и соцслужбам в этом случае остается беседовать с руководством различных предприятий, уговаривать, напоминать о том, что государство компенсирует нанимателю затраты, если он берет на работу бывших осужденных.

Во многих случаях это удается, а потому в конечном счете большинство вернувшихся на свободу худо–бедно работают. Вопрос как — это уже обратная сторона медали. Милиционеры рассказывают: некоторые просят помочь с работой чуть ли не на коленях, а через пару дней начинают выпивать и прогуливать. И пьянки еще не самое серьезное. Так что и руководство предприятий, не желающее иметь дело с подобным контингентом, тоже можно понять.

Показывая комнату для временного проживания освобожденных (такие государство создает в каждом регионе для тех, кто во время отсидки остался без дома. — А.М.), Александр Тарасевич рассказал историю:

— Один из постояльцев вечером напился, ему не понравились соседи, которые якобы что–то не то в его адрес сказали, и он схватился за топор. Гонял тут по общежитию людей, крича, что убьет всех, кто ему не понравится.

Да и приветливому, скромному на первый взгляд парню Андрею М., который ищет работу, местный участковый чуть позже дал нелестную характеристику. Говорит, на пьяные скандалы в его квартиру милиция приходит раз в неделю. Как и домой к Васе Т. Тот тоже нигде не работает, хотя судимость его уже давно погашена. Кормится он за счет пенсии дяди. Живет тем, что квартиру свою предоставляет любителям дешевого спиртного и плотских утех. Здесь же милиция часто встречает и других ранее судимых. И это не единственный притон, организованный бывшим заключенным.

При этом Сергей Гаврусик говорит, что у некоторых бывших осужденных хватает наглости винить милицию в том, что они снова оказались на скамье подсудимых:

— Часто сталкиваюсь с ложью. Вроде бы человек просит помочь, мы договариваемся с работодателем, а он теряет документы... На контакт с нами или представителями центра занятости не выходит. А потом говорит: мол, я пошел на преступление, потому что вы мне не помогли.

В общем, отделить решивших завязать с прошлым от тех, кто и дальше живет воровской долей, довольно сложно. В документах стоит клеймо, а на лбу, как говорят в народе, личные качества человека не прописаны. Как заметил нам с Александром Тарасевичем брестский «рецидивист на пенсии» С., кто взялся за ум — уже держит свой бизнес, а кто нет — обворовывает даже бывших сокамерников, забыв про все «понятия».

Впрочем, вопросы трудоустройства одной милиции не решить. Сергей Гаврусик рассказал, что органы часто обращаются за помощью к местным властям. Рассчитывая на активную позицию управленцев. Ведь проблема реабилитации тех, кто вернулся на свободу, весьма сложная и требует кропотливой работы. Недавние осужденные теперь уже обычные граждане, и как сложится их жизнь дальше, во многом зависит от неравнодушия общества.

Звонок на предприятие

Некоторые руководители охотно идут на сотрудничество с милицией по трудоустройству бывших осужденных. Я связался с директором одного из предприятий — ЧУСП «БелНаисСтрой» Сергеем Жиляевым:

— Действительно, многие предприятия стараются избавиться от бывших осужденных. Но я не считаю, что судимость — это клеймо. Каждому освободившемуся надо давать шанс. А то что получается? Вышел на свободу, а на работу не берут. Чтобы выжить, приходится снова воровать, жульничать, торговать наркотиками. При этом многие ранее судимые действительно желают работать. Вот сейчас мне позвонил недавно освободившийся. Отсидел 24 года. Говорит, правда, что ничего делать не умеет, но готов научиться, потому что хочет жить честно и стремиться к лучшему. Я его поставил подсобным рабочим. Работает как вол и прилично зарабатывает. У меня 95 процентов работников — бывшие уголовники. Дисциплина идеальная. Возможность вернуться к нормальной жизни у этих людей есть. Важно, чтобы и общество, и государство шли навстречу как бывшим осужденным, так и предприятиям, которые с ними работают.