Взгляд на 22 июня 1941 года с немецкой стороны

Статья из журнала "Эхо планеты".

О героической обороне Брестской крепости написаны тома и сняты фильмы. Однако о тех, кто атаковал старую русскую цитадель, много чего пережившую за свой долгий век, о том, как враг готовился к первому в истории Великой Отечественной штурму, широкой публике до сих пор не было известно почти ничего.

В 1942 году советское командование ознакомилось с захваченными документами командира 45-й пехотной дивизии вермахта Фрица Шлипера и с удивлением узнало о долгой обороне Брестской крепости, по сути, брошенной год назад на произвол судьбы Красной Армией. Более того, эпизод первых дней войны, который у нас не афишировался и расценивался как следствие должностного преступления военных, немцы считали героическим. И даже подвигом советских защитников крепости, сумевших расстроить планы атакующего вермахта.

Прошли десятилетия, и теперь любой интересующийся получил возможность посмотреть на те давние события с немецкой стороны. Благодаря историку Ростиславу Алиеву, исследователю брестской эпопеи, сумевшему поработать в военных архивах ФРГ и встретиться с бывшими солдатами 45-й дивизии, автору основательного труда "Штурм Брестской крепости".

Признаться, шалеешь от погружения в повседневную рутину подготовки боевой операции вермахта, призванной стать первой в войне Германии с СССР.

И это не просто толстовское "die erste Kolonne marschiert...", а сотни страниц донесений, приказов, выписок из журналов боевых действий полков, входивших в 45-ю пехотную дивизию (в дальнейшем - 45 I.D., Infanterie Division), и прочих подразделений выше и ниже по военной иерархии.
То ли такая скрупулёзность вообще типична для вермахта, то ли она объясняется особым значением предстоящего, но очевидно: немцы отнеслись к атаке крепости и города Бреста как к событию, едва ли не определяющему исход всей восточной кампании. И если не отступать от хронологии плана "Барбаросса", то и само назначение дивизии на прорыв именно этого участка гигантского фронта было исполнено с той же мерой тщательности.

Из 128 так называемых расчётных дивизий, которые к 22 июня 1941 года планировалось сосредоточить на будущем Восточном фронте, требовалось найти одну, имевшую опыт форсирования водных преград и немедленного захвата сильно укреплённых фортификационных сооружений. Как раз нечто подобное 45 I.D. уже совершала: повоевав в Польше, она участвовала во вторжении во Францию и, несмотря на скоротечность кампании, все же пролила немало чужой и своей крови при форсировании реки Эны и штурме укреплённых позиций вдоль её русла.

Правда, и немецкие, и российские историки не исключают, что выбор пал на это подразделение не только из-за его боевых заслуг, но и по причине особого происхождения.

Между Молотовым и наковальней

Вопреки традиционному представлению об оскорблённом "аншлюсом" австрийском народе, на Дунае вполне разделяли гитлеровский тезис "нет такой нации - австрийцы, есть немцы, забывшие, что они немцы" и с энтузиазмом влились в 1938 году в строительство рейха и его армии. Из нескольких полков и дивизионов бывших национальных вооружённых сил Австрии создали 1 апреля 19*38 года 45-ю пехотную дивизию вермахта. В апреле 1941 года подразделения дивизии вместе с прикомандированными, переводчиками с английского получили приказ и передислоцировались в Польшу. А вскоре ни для кого уже в 45 I.D. не было секретом, что атаковать придётся Брест-Литовск и расположенный рядом с городом "укреплённый лагерь Брест". Так называли крепость владевшие ею до конца сентября 1939 года поляки.

Если о "похабном" Брестском мире 1918 года в СССР знал каждый школьник, то о первой героической обороне крепости польской армией в сентябре 1939 года не подозревали даже кадровые военные. И это при том, что атаковавшие крепость немецкие войска на заключительном этапе осады поддержала Красная Армия, в конце концов и принявшая цитадель на свой баланс.

О первой героической обороне крепости польской армией в сентябре 1939 года не подозревали даже кадровые военные
'Очевидно, что у немцев во время и после того штурма было время неплохо изучить объект и сделать выводы на будущее. Выводы они сделали, а вот кое-какие детали фатальным образом не учли, что и стало первой ошибкой, во многом определившей характер событий лета 1941 года.

14 сентября 1939 года атаку на город и крепость начал 19-й армейский корпус Гейнца Гудериана, располагавший 529 танками, 57 бронетранспортёрами и поддерживаемый более чем 150 орудиями. Обороняла Брест и цитадель польская группировка "Брест" под командованием призванного из запаса генерала Константина Плисовского, которая состояла из четырёх тысяч военнослужащих и располагалась в основном в "укреплённом лагере". На вооружении,, обороняющихся было 18 полевых орудий, восемь зениток, 38 устаревших французских танков времён Первой мировой и взвод танкеток.

Всё, что произошло, начиная с 14 сентября 1939-го, поразительно похоже на хронику штурма и защиты крепости после 22 июня 1941 года. Немецкой атаке предшествовала "обработка" крепости артиллерией и авиацией. Но поляки не просто уцелели, они успешно контратаковали, использовав противотанковые ружья, артиллерию и свою старенькую бронетехнику. Уже с вечера 14 сентября началась новая немецкая артподготовка, длившаяся всю ночь. Однако даже под градом снарядов обороняющиеся предприняли вылазки, по некоторым данным, завершившиеся уничтожением вражеских танков и бронеавтомобилей.

С 14 по 16 сентября длились почти беспрерывные атаки немцев на крепость и активные действия поляков, укрывавшихся от воздушных и артиллерийских бомбардировок в прочнейших казематах. Потеряв около 40 процентов личного состава, раненный к тому времени Плисовский, не имевший уже никакой связи с командованием, решил покинуть укрепление. Что и удалось. Ушли, однако, не все. Остался в полном составе батальон, назначенный прикрывать отход, командир-резервист которого капитан Радзишевский решил продолжать сопротивление. С ним остались и его солдаты. Добровольцы, по сути, смертники, до 26 сентября держались под обстрелом с немецкой стороны, а с 22 сентября - ещё и с советской, контратаковали, дважды отказались капитулировать. Наконец, в ночь на 27 сентября они покинули, казалось бы, наглухо заблокированную крепость. Сам Радзишевский добрался до своей семьи в Кобрине в Белоруссии, был арестован НКВД, а затем сгинул в печально известной Катыни.

"Что вам здесь надо?"

Как уже сказано, немцы сделали выводы из польской кампании "Брест-1939": осаждённые в крепости не только выживают при авиационных ударах и артобстрелах, но и сохраняют боеспособность благодаря большой толщине стен укреплений. Следовательно, к штурму следует привлечь самые мощные орудия, имевшиеся у вермахта. Речь идёт о мортирах чудовищного калибра ВО сантиметров, о реактивных миномётах, несколько десятков которых за месяцы до наших знаменитых "катюш" уже успела выпустить германская промышленность.

Удивительно, что, недолго владея крепостью перед передачей РККА, немцы не удосужились разведать её видимые и скрытые под кирпичом и бетоном элементы или просто обмерить стены и перекрытия. И в результате получили ровно то, с чем без малого два года назад столкнулись участники предыдущего штурма.

Командование 45 I.D. организовало на западном берегу Буга разведку местности, самой крепости и железнодорожного, так называемого Тереспольского моста в нескольких десятках метров севернее цитадели. Для чего наблюдали за советской стороной со специально возведённой близ городка Тересполь вышки высотой 29 метров и из многочисленных тайных секретов. Австрийцев удивило непрекращающееся, круглосуточное, с полной иллюминацией ночью строительство советскими военными объектов, дорог, а также высоких заборов, явно призванных скрыть характер сооружений. Бросились в глаза настороженное внимание и недоверчивость командиров, бойцов РККА и пограничников, особенно проявлявшиеся у солдат, охранявших мост. Напряжённость советской стороны росла по мере приближения дня немецкой атаки. Как вспоминает один из ветеранов дивизии, "чем ближе становилось 22 июня, тем все более нервным становился русский... Уже с раннего утра высоко над Бугом висели русские истребители... Однажды один из них сбросил листовки следующего содержания: "Что вам здесь надо?".

16 июня выходит приказ по армейскому корпусу, в состав которого входит 45 I.D., разрешающий уничтожать зенитной артиллерией русские самолёты, открыто перелетающие границу. Любопытно, что в документах дивизии несколько раз упоминаются советские перебежчики. Что-то непохоже на обстановку расслабленности на западной границе и танцы по вечерам, о которых нам десятилетия рассказывала советская пропаганда.

Что-то непохоже на обстановку расслабленности на западной границе и танцы по вечерам, о которых нам десятилетия рассказывала советская пропаганда
По принципу "узнай чужое, но скрывай своё" австрийцы маскировали приготовления к атаке на Брест, призывая солдат учиться этому искусству у русских. Запрещались любые учения, даже пехотных подразделений, ближе трёх километров от границы. Для отработки броска через Буг на резиновых лодках и штурма укреплений советской цитадели нашли подходящее сооружение в одном из фортов Варшавы.

Гестапо и полевая жандармерия тщательно выявляли в приграничных зонах советских агентов из числа местных "евреев и польской интеллигенции". Особо следили за поездами, направлявшимися из Германии в Россию: на бортах вагонов появлялись технические надписи мелом, адресованные на самом деле советским спецслужбам. Нападавшим позарез нужен железнодорожный мост через Буг у самой крепости. Немцы опасались, что наши его заминировали. Поэтому сразу же по прибытии одного из штурмовых полков в исходный район немецких пограничников у переправы сменяются солдаты-австрийцы. Больше того, один из вражеских разведчиков, сапёр Беме, прошёл срочный курс вождения паровоза. 7 июня он в промасленной спецовке машиниста притормозил поезд по пути к Бресту над подозрительной мостовой опорой, пытаясь разглядеть признаки минирования.

Как точно установили несколько позднее, взрывчатку наши на мосту всё же заложили. Поэтому командование дивизии приняло решение: в первые же минуты войны штурмовая группа, те самые "пограничники", огнём уничтожает непосредственную охрану моста, как можно стремительнее, на велосипедах, перелетает по деревянному настилу на восточный берег, подавляет прикрывающий переправу советский дзот.

Стремительность, быстрота - эти два слова, пожалуй, чаще других встречаются в немецких документах, посвященных штурму Брестской крепости. И относятся они прежде всего к подразделениям 45 I.D. Поднос десантных лодок, посадка в них и высадка контролируются по секундам. По результатам тренировок строжайше предписано иметь в каждой лодке специальные мотки верёвки для быстрого возврата освободившихся плавсредств с восточного берега Буга на западный - для погрузки следующей группы. На случай падения в воду испытываются спасательные надувные жилеты нескольких типов. Один отвергается сразу - он не выдерживает полностью оснащённого солдата. Другой держит на воде, но ограничивает возможность бойца вести огонь. И только третий тип жилета, системы Дрэгера, признан подходящим.

Для штурмовых групп предполагалось использовать даже экзотические водные лыжи, тоже прошедшие проверку перед атакой Брестской крепости. С немецким педантизмом рассчитывали австрийцы потребные силы, подбирали тяжёлое вооружение, скрытно подвозили его и боеприпасы, по минутам планировали продвижение войск.

Командование 45 I.D. и армии возлагало большие надежды на два бронепоезда, приданные штурмовой дивизии. Им, по замыслу, предстояло пройти по сохранённому мосту на восточный берег, рвануть через Брест в глубь района боевых действий и поддержать огнём и танковым десантом наступающие войска. К огорчению командования, бронепоезда, ранее оснащённые французскими орудиями, оказались разоружены. Чем ближе становился день 22 июня, тем меньше оставалось шансов их доставить и смонтировать. Незадолго до вторжения от бронепоездов пришлось отказаться.

...Вечером 21 июня солдатам зачитали приказ фюрера, и в основной массе личный состав дивизии, официально не извещённый до этого об объектах нападения и его целях, услышал то, о чём не просто догадывался, а знал. Впрочем, нашлись и такие, как, например, рядовой связист Виммер, утверждавший: "Мы были поражены - все считали, что мы здесь лишь ждём разрешения русского руководства на право проезда в Египет".

В расположении 45 I.D. уже появились корреспонденты основных журналов вермахта Die Wehrmacht и Signal, а также операторы кинохроники Deutsche Wochenschau.

Пожалуй, наиболее точно общий настрой нападающих передал в своих послевоенных воспоминаниях командующий армейской группой Гейнц Гудериан, прибывший в стоящие наизготовку войска за пять минут до атаки.
"К этому моменту подробное изучение поведения русских говорило о том, что им о наших намерениях ничего не известно, - писал он. - Плац Брестской крепости был у нас как на ладони, и мы видели, как они весь день маршируют повзводно под музыку военного оркестра. Ключевые позиции на том берегу Буга оставались незанятыми. Признаков строительства дополнительных укреплений за последние несколько недель мы тоже не видели. Наша атака явно должна была застать их врасплох, и было неясно, нужна ли на самом деле запланированная часовая артподготовка. В конце концов я решил не отменять её, чтобы какие-нибудь неожиданности стороны русских не причинили нам ненужных потерь".

Гудериан, "быстрый Гейнц", как его прозвали в войсках, не знал тогда, за пять минут до атаки, что "неожиданности со стороны русских" последуют незамедлительно - уже в первый день войны.

Почему завязли

Как известно, сопротивление разрозненных защитников Брестской крепости продолжалось до конца августа 1941 года. Только к этому времени среди дымящихся руин цитадели прекратились выстрелы, а осаждающие её войска полностью зачистили территорию, находившуюся уже в глубоком тылу.

В чём же просчитались австрийцы из 45 I.D. и немецкое командование армейского корпуса Гудериана, неожиданно завязнув в старой русской крепости, оборона которой и не предусматривалась планами Западного особого военного округа? Безусловно, в переоценке опыта дивизии, полученного при форсировании французской реки Эны и штурме прибрежных укреплений противника. Главное, чему научились в 1940 году бойцы-ветераны, именно преодоление под огнём водной преграды и организация на вражеском берегу плацдарма для основных сил, а не захват укреплённых позиций.

К уличным боям, к которым можно смело приравнять боевые действия внутри крепости, атакующих не готовили. К тому же ни новый командир дивизии, ни подавляющее большинство батальонных командиров, ни треть обновлённого личного состава 45 I.D. тем французским опытом не обладали. Имея приказ завладеть цитаделью с ходу, они не ограничились в общем-то успешной высадкой на восточном берегу Буга и, не мешкая, ворвались в укрепление. Где и несли основные потери вплоть до 6 июля, когда 45 I.D. отошла от крепости, передав "эстафету" другим подразделениям вермахта.

Второе. Отлично понимая, что перед ними хотя и устаревшая, но добротно сооружённая крепость, немцы недооценили её способность сопротивляться артиллерийским и авиационным ударам. Как помните, они не воспользовались в сентябре 1939 года возможностью детально изучить сооружения, обмерить стены и перекрытия. Уповая на страшную разрушительную мощь мортир калибра до 60-сантиметров и реактивных снарядов, считали, что ничто и никто не уцелеет после первой же бомбардировки ранним утром 22 июня.

Как признавался после войны командир отделения 1-го взвода ефрейтор Ганс Тойчлер, настолько мощного огневого налёта он не испытывал во время всей Второй мировой войны. По его словам, "небо горело от бесчисленных сполохов взрывающихся снарядов всех калибров. Стоял страшный грохот, треск, тарахтение и вой, как будто бы поистине на землю пришёл ад. Большие деревья, окаймляющие Буг, сгибались туда-сюда в диких движениях, как от невидимой силы, терзаемые атмосферным давлением рвущихся снарядов".

И что же? Советские защитники крепости, во всяком случае, те,, кто укрылся в её сооружениях, выжили и дали отпор прорвавшимся войскам. Чтобы сломить всё нараставшее сопротивление, австрийцы прибегли к весьма эффективному, но опасному для самих себя приёму: атаке пехоты вслед за переносимым вперёд артиллерийским огнём. Из-за большого разлёта реактивных мин и недостаточной выучки пушкарей синхронности в броске солдат и стрельбы достичь не удалось, наступающих накрыло собственными снарядами. Эксперименты прекратили, и продолжавшиеся едва ли не весь период осады бомбардировки успеха так и не принесли.

Третьей и, вероятно, главной ошибкой нападающих следует считать само решение штурмовать крепость. Просто заблокировав её и обойдя, немцы избежали бы больших жертв и потери лица, а цитадель, оставшаяся в их глубоком тылу, досталась бы им со временем из-за полной измождённости гарнизона.
Возможно, к такому выводу немецкое командование и пришло, но ведь быстрому захвату важного советского объекта придавалось немалое пропагандистское значение. Недаром именно сюда послали журналистов и кинохронику, а в конце августа приехал Гитлер со своим гостем Муссолини.

Заперев крепость и беспрерывно атакуя, немцы сами приговорили себя к ожесточённому отпору противника. Отпору даже отчаянному в самом прямом смысле этого слова, означающего в данной ситуации сопротивление обречённых. Предположим, осознав это, нападающие разблокировали цитадель и дали осаждённым уйти. Вариант невозможный хотя бы потому, что никто в здравом уме не пустит к себе в тыл сотни и даже тысячи вооружённых военных, уже знающих: врага можно бить.

Что же до наших, то, если бы каким-то чудом им удалось избежать боёв уже вне крепости, своих найти было уже невозможно. Скорее всего, горстка защитников Бреста просто растворилась бы в белорусских лесах, где исчезли уже целые армии Западного фронта. Увы, эпизод из симоновских "Живых и мёртвых", в котором генерал Серпилйн встречает под Смоленском артиллеристов, на себе притащивших противотанковую "сорокопятку" из-под Бреста, не более чем красивая легенда.

И, наконец, ещё одно обстоятельство, определённо сыгравшее не в пользу немцев: семьи советских военнослужащих на территории крепости. Нечастый на войне случай, когда рядом со сражающимися бойцами - их или товарищей жёны, сестры, дети. Даже если на глазах бойца гибнут незнакомые и неродные, его ужасает сама мысль о возможной судьбе собственной семьи, пусть и находящейся пока далеко от фронта. Такое, к слову, довелось испытать немецким солдатам, когда советские войска рвались в 1945 году к Восточной Пруссии, и сопротивление вермахта, оборонявшего анклав, весьма чувствительно возросло.